90 летию Малова Александр Михайловича посвящается…

Родился 2 октября 1926 года в д. Старые Курбаши Кайбицкого района ТАССР.

17-летним пареньком Александр Малов попал в полковую школу. Полгода ускоренной учебы — и новоиспеченный механик-водитель бронетранспортера заколесил по дорогам войны, изгоняя врага. При этом не забывал запоминать и складывать увиденное в тайный уголок памяти, чтобы через много десятков лет написать военные мемуары «Юность моя опаленная». 5 октября 1943 г. мобилизован в РККА. В составе 57-го отдельного тяжело-танкового полка 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко участвовал в шести крупных боевых операциях 1-го

Украинского фронта. Был легко ранен. Награжден орденами Отечественной войны I степени, Славы III степени, медалями “За отвагу”, “За взятие Берлина”, “За освобождение Праги” и другими правительственными наградами.
В 1963 г. окончил факультет журналистики МГУ им. Ломоносова. Работал литсотрудником Чистопольской областной газеты, собкором “Комсомольца Татарии” в Елабужском, “Советской Татарии” – в Альметьевском кустах; в Казани – старшим, затем главным редактором Татрадиокомитета, заведовал экономическим отделом журнала “Коммунист Татарии”.

В 1973 г. ушел на научную работу в КФЭИ. Был ответисполнителем, затем научным руководителем группы исследователей, разрабатывающих рекомендации буровым предприятиям.
Александр Михайлович Малов — член Союза журналистов СССР с 1959 года. Многие годы работал в СМИ республики, автор нескольких книг беллетристического жанра; более 30-и научных работ, опубликованных в издательствах Казани, Тюмени и Москвы.

Председатель Совета ветеранов 3-й ГТА маршала Рыбалко, проживающих ныне в Татарстане. Соавтор книги “Герои СССР – Батырлар китабы”. Автор книги “Юность моя опаленная”.
Александр Михайлович Малов живет в Казани и, несмотря на свой солидный возраст, занимается публицистической и литературной деятельностью.

     Подготовлен  Маловым А.М. и Гараевым Р.Д. к изданию в 2017 году(Утвержден Минкультом РТ) воспоминания рядовых труженников той крававой войны — многостраничная книга «Отзвуки Войны Великой»

Из воспоминаний…
— Берлин был хорошо подготовлен к встрече с нами, — вспоминает ветеран. — Железобетонные колпаки на перекрестках улиц, заложенные кирпичом окна зданий, зенитные пулеметы и пушки на крышах специальных бункеров и даже домов — все было превращено в опорные узлы сопротивления, служило цели отражения советских войск. Нас ждали! И это несмотря на то, что официальная пропаганда фашистов вовсю трубила, будто русские никогда не будут в Берлине. «Берлин бляйбт дойч!» («Берлин остается немецким!»), — было выведено на стенах многих домов в последние дни войны. Нет уж, поскольку мы здесь…

— Такому приказу трудно не подчиниться, — улыбается герой. — Едем. Руины, одни руины — целые кварталы, где нет ни одного сохранившегося дома. Это дело не только, а возможно, не столько наших войск, сколько авиации союзников. Они бомбили кварталы без разбора. Запала в память мимолетная сценка. Какой-то наш кинооператор снимал события, которые по факту произошли накануне, то есть делал постановочные съемки. Из подвала дома по его команде выходили с поднятыми руками немецкие автоматчики и фаустпатронщики.
Вот и центр Берлина. За каналом через площадь прямо от меня стены и обгорелый остов купола Рейхстага. Справа прямо из бетонированных берегов реки Шпрее поднимаются стены мрачного здания, у подвалов которого заметное оживление. Тащат оттуда и наши, и обезоруженные немецкие солдаты галеты, консервы, шоколад, коньяк. Там, видно, продовольственные склады какого-то богатого бывшего ведомства. На площади много наших солдат. Тут же бродят раненые — перевязанные немецкие вояки. Отбив горлышко бутылки о каменный парапет, пьют и никуда теперь не торопятся. Их никто не трогает — эти уже отвоевались, как и весь гарнизон столицы, по приказу коменданта сложивший оружие.
Стены Рейхстага уже испещрены надписями россиян. Подхожу к стене и я. Расписываюсь. Точнее, старательно вывожу свою фамилию — читайте и знайте наших! Мальчишка же был совсем. Если рассуждать строго по справедливости, миллионы других фронтовиков имели большее, чем я, право расписаться на Рейхстаге. Таких немало было и в нашем полку. Но нелогично искать на войне справедливость. И на подъезде громадного здания, олицетворявшего для нас средоточие зла, расписался я — представитель самого молодого поколения фронтовиков, на долю которого досталась четвертая часть войны. Когда вернулся в машину, она была полна спиртным и трофейной провизией. Не стыжусь сообщить, что 2 мая 1945 года я впервые в жизни напился до потери сознания.

Татарстан — кузница боевых кадров

 Республика стала кузницей боевых резервов действующей армии. Здесь прошли военную подготовку в системе всеобуча свыше 180 тысяч человек, были сформированы две авиационные и семь стрелковых дивизий, десять отдельных полков и батальонов, сотни боевых экипажей Военнно-Воздушных Сил страны.
Героически сражались под Москвой и Сталинградом, в Прибалтике, на территории Польши, Германии и других стран воины 18-й, 146-й, 334-й, 352-й 147, стрелковых дивизий, 120-69 гвардейской стрелковой дивизии, 91-й отдельной танковой бригады, 37-го зенитно-артиллерийского полка, 202-й бомбардировочной авиационной дивизии им. Верховного Совета ТАССР и других подразделений сформированных в Казани.

Бесстрашно воевали на фронтах Великой Отечественной курсанты Казанского танкового училища. Их боевые машины первыми врывались в занятые врагом города, сметали неприступные линии противника. Наши земляки-танкисты отдавали свои жизни под Сталинградом и на Курской дуге, штурмовали Берлин и Прагу.

Память об одном из наших полных кавалеров ордена Славы – доблестном воине-танкисте Рустеме Касимовиче Халитове увековечена в Казани. По ходатайству президиума городского комитета ветеранов войны улица Компрессорная переименована в улицу Халитова.

Единственная женщина танкист — татарка Александры Самусенко?

По интернету ходят подборки фотографий советских женщин, воевавших во время Великой Отечественной. Почти всегда в этих подборках фигурирует одна и та же фотография Александры Самусенко, с подписью «командир танкового батальона». Казалось бы – женщина в такой должности настолько уникальный случай, что непременно должен быть описан.
Однако, на удивление, информации про Александру Самусенко в Интернете крайне мало. Настолько мало, что мне не удалось даже найти год её рождения и отчество(упоминается, что она А.Г. Самусенко, вероятно – Александра Григорьевна). Тем не менее, что-то нашлось.

Единственная найденная мною фотография Александры Самусенко.

Александра Самусенко — командир взвода танков «Т-34»,
участница битвы на Курской дуге, 1943 г. фотограф Анатолий Морозов.

Вот что говорит Муза Николаевна Огай, председатель белорусской комиссии по увековечению памяти погибших в годы Великой Отечественной воинов и партизан про Александру Самусенко:

3 марта 1945 года в 70 километрах от Берлина погибла Александра Самусенко, Шурочка, танкист, уроженка Жлобинщины. Войну она начинала рядовым пехотного взвода, потом окончила училище танкистов. Под Берлином, уже выполняя ответственное задание как офицер разведки, погибала от прямого попадания в танк, но успела выбраться из горящей машины и бросить в огонь планшет с документами.

Итак, из этого сообщения выясняется, что Александра Самусенко родилась в Белоруссии в Жлобинском районе Гомельской области. Войну начала рядовым пехотного взвода.

А вот что вспоминает фотограф Анатолий Морозов (интервью газете «Гудок» 8 мая 2003 года), который и сделал единственную известную в интернете фотографию Александры Самусенко.

Под Орлом мне удалось познакомиться с отважной девушкой, командиром танкового взвода гвардии старшим лейтенантом Сашей Самусенко. Танковая бригада, в которой она служила, как раз вышла из боя. Глядя на ее жизнерадостное лицо, трудно себе представить, что в свои двадцать три года она успела столько пережить: много раз
водила свой взвод в атаку, лично уничтожила несколько противотанковых орудий и много гитлеровцев, дважды горела, была ранена. За боевые заслуги Александру наградили орденом Отечественной войны 1 степени, а вскоре орденом Красной Звезды.

Итак, в 1943 году А.Г. Самусенко, по утверждению фотографа, было 23 года. Т.е. год рождения можно датировать как 1920-й. По его же утверждению во время битвы на Курской дуге, Александра Самусенко была командиром танкового взвода. Однако, в книге В.С. Муромцевой ничего не говорится, что она занимала эту должность. Утверждается, что она была просто механиком-водителем Т-34.

В. С. Мурманцева. «Советские женщины в Великой Отечественной войне». (М.: Мысль, 1974.)

Геройски сражалась на Курской дуге и танкистка, командир Т-34 лейтенант Александра Самусенко. Однажды подразделение, где служила Самусенко, получило задание контратаковать колонну танков противника. Механик-водитель Т-34, командиром которого была Самусенко, встретив на своем пути три «тигра», растерялся. Лейтенант Самусенко спокойно, но решительно заявила: «Назад нам дороги нет». И водитель танка овладел собой. Первым же выстрелом вражеский танк был подбит. Остальные продолжали идти на сближение. Ожесточенный бой продолжался несколько часов, но победу одержал экипаж танка Александры Самусенко. За отвагу, проявленную в этом сражении, она была награждена орденом Красной Звезды .

Это было лето 1943 года, битва на Курской дуге. Александра Самусенко тогда была в звании лейтенанта. Перейдём к лету 1944 года Тут мы встретим нашу героиню уже в звании капитана и должности офицера связи.

О Александре Самусенко вспоминает артиллерист Петр Михайлович Демидов, прошедший со своей батареей от Ленинграда до Берлина. Он написал книгу «На службе у бога войны»(М.: Яуза, Эксмо, 2007). Цитируемый фрагмент находится в главе «Львовско-Сандомирская операция».

Итак, июль 1944 года, 1-я гвардейская танковая армия, 8-й мехкорпус.

Иногда, будучи на отдыхе, мы навещали своих друзей из других частей нашего корпуса. На этот раз решено было съездить к Володе Бочковскому, командиру танкового батальона, ставшему в апреле 1944 года Героем Советского Союза.
Комбат принял нас тепло, хлебосольно, а чтобы нам не было скучно в мужской компании, пригласил офицера связи капитана Сашу Самусенко. В нашей армии это была единственная женщина-танкист. Ей уже было лет двадцать пять, о ней много шумела фронтовая печать, расписывая ее патриотические порывы. В свое время, чтобы чего-то добиться в жизни, модно было писать письма Калинину. Вот и она решила стать танкистом и обратилась к председателю ВИК с просьбой посодействовать ей при поступлении в танковое училище. Ее просьба была удовлетворена.
С Самусенко Гиленков уже был знаком, видимо, поэтому он и потащил меня к Бочковскому, под началом которого Саша служила. Меня же представил честной компании как своего лучшего друга. Пока комбаты баловались трофейным вином и говорили об армейских делах, мы с Сашей, как великие трезвенники, решили на время их покинуть и подышать свежим воздухом. Гуляли, как в мирное время, вели неторопливую «светскую» беседу, вспоминали учебу в школе, в училище. Незаметно подошли к машине, специально оборудованной для женщины-танкиста. «Может, зайдешь посмотреть, как я живу?» — предложила она. Я отказался, сославшись на то, что неудобно оставлять друзей, чего доброго, еще обидеться могут.
Погостив у танкистов, мы возвращались в свой дивизион. По дороге Гиленков все время расспрашивал, где живет Самусенко и как к ней можно «подобраться». Только тогда я понял, что моему другу «глянулась» симпатичная украинка. У них потом завязался фронтовой роман, который длился почти до конца войны.
К сожалению, Саша погибла в марте 1945 года при проведении Восточно-Померанской операции. Погибла нелепо, как многое бывает нелепо на войне. О ее смерти я узнал только после войны, встретив бывшего комиссара Прошкина. Он рассказал, как это случилось. 1-я танковая армия принимала участие в ликвидации немецкой группировки «Висла». 405-й особый дивизион совершал ночной марш, двигаясь за 1-й танковой бригадой. Дорога, разбитая танковыми гусеницами, еле просматривалась, а тут еще немцы начали обстрел колонны. Самусенко сидела с бойцами на танке. Когда начался обстрел, она на ходу соскочила с машины и, укрываясь от осколков за ее бортом, шла рядом. Неожиданно танк стал разворачиваться. Механик-водитель в темноте не заметил идущих людей. Под гусеницы попала только Саша.
Ехавший сзади колонны Прошкин в свете фар увидел на дороге обезображенное человеческое тело. Каково же было его удивление, когда узнал капитана-танкиста. Саша умирала. Последние ее слова были обращены к Гиленкову. Она просила: «Георгий Николаевич, передайте Юре, что я его очень люблю».

Итак, Пётр Демидов утверждает, что Александра Самусенко погибла под гусеницами собственного танка.

В книге Ю.А. Жукова «Люди сороковых годов. Записки военного корреспондента» (Изд. 2-е, переработанное и дополненное. — М., «Советская Россия», 1975.) написано, что Александра Самусенко являлась ветераном боёв в Испании и Финляндии, а на момент гибели была замкомандира 1-го танкового батальона. Про то, что она являлась ветераном боёв в Испании, опровергается в нижеследующем отрывке из книги Фабиана Гарина. В Финляндии она тоже вряд ли воевала – советской власти не было необходимости мобилизовывать женщин на ту войну. А вот то, что она погибла в должности замкомандира батальона, похоже на правду. Таким образом, можно сказать, что кочующая по интернету информация, что Александра Самусенко была командиром танкового батальона, не соответствует действительности.

Вот что пишет о гибели Александры Самусенко писатель-фронтовик Фабиан Гарин в своей книге «Цветы на танках»(М.: Советская Россия, 1973). Фабиан Гарин в звании майора служил в 1-й танковой армии.

Старшего лейтенанта Шуру Самусенко, прибывшую в бригаду еще месяц назад, направили к Жукову[начальник батальона].

— Присмотрись к ней,— наказал Темник,— если деловая и ребята из-за нее не перессорятся, останется твоим замом.
Жуков поморщился. Он не сомневался, что Лида, узнав о заме в юбке, расстроится, чего доброго — начнет ревновать. Возразить не посмел, ведь у Самусенко три боевых ордена!

— Бабе подчиняться не буду,— предупредил Розенберг.
— Дурак, еще влюбишься, — подмигнул Жуков, — деваха красивая. И, видать, свободная.

— Ты за меня не болей. Такая в Одессе не котируется. После войны на одного танкиста придется тридцать девчат. Ассортимент большой.

Шура была изящна, с тонкой талией, а косы, уложенные на затылке, придавали ей женственность, но война наложила на нее свой отпечаток: то бранное слово сорвется с языка, и курила больно много. Ребятам она понравилась, но подчиняться ей никто не хотел, считали обидным.

Шура чувствовала ледок недоверия танкистов и старалась не приказывать, даже не вмешиваться в возникавшие споры. Она стояла с нами на борту танка, подставив лицо ветру и дождю. О чем она думала? Мы не знали, как она очутилась на фронте, за какие подвиги награждена орденами. Когда ее спросили, за что она получила первую звездочку, Шура лаконично ответила:
— За выполнение государственного задания.

— За такой ответ учитель ставит двойку с минусом,— буркнул Розенберг.

Шура даже не улыбнулась, она пропустила шутку командира роты мимо ушей. А на другой день Баландин уверял Жукова, что Шура воевала в Испании.

— Когда она вернулась на Родину, ей вручили в Кремле орден Красной Звезды и научили отвечать на вопросы любопытных.
— Ты откуда знаешь? — недоверчиво спросил Жуков.

— У меня автоматчик Колька, вот такой пацан, — Баландин поднял ладонь с растопыренными пальцами на метр от земли,— он про всех все знает, в кубанке ходит. Ребята его зовут казачком. Подошел он к ней и говорит: «Вот где нам выпало встретиться, товарищ старший лейтенант. Кто бы мог подумать! Я вас видел еще под Уэской… Но пасаран!» А она отвечает: «Я тебя не припомню». А казачок наступает дальше: «Вас, говорит, сам генерал Лукач представил к награде. Мировой был генерал». Как на мушку взял!

— А он откуда знает?
— Подумаешь, три слова сказал: Уэска, генерал Лукач, но пасаран. Их всякий школьник знает. Из газет вычитал. Но он так ловко ввернул эти слова, что она себя выдала.
— Чего ей скрывать?— развел руками Жуков.
— Не знаю, но почему-то многие не хотят сознаться, что воевали в Испании.

Миндлин расстался с бригадой, уйдя на полк тяжелых танков, но сердце свое он оставил в бригаде. Был бы свободный день — слетал бы повидать тех, кого любил, с кем делил тяготы и радости. Чего греха таить, ему очень нравилась Шура Самусенко, но что-то удерживало его, не позволяло признаться ей. Только однажды, оставшись с Шурой наедине, он, утратив начальнический тон, сказал ей:
— Я очень прошу тебя не курить и не пить.

Самусенко округлила глаза и удивленно спросила:
— Почему это вас волнует?

Миндлин хотел ответить, но в горле ком. Он лишь опустил голову.
— Может, влюбились?— задорно спросила она.

Он закрыл лицо руками. Шура бесшумно поднялась, осторожно сняла с него пилотку, поцеловала в голову и ушла. С того дня никто не видел в зубах у Шуры папиросу, а от фляги она воротила нос, будто ей предлагали касторку. Встречаясь с Миндлиным, она краснела.

Покидая бригаду, Миндлин вызвал к себе Самусенко.
— Я переведен на гвардейский полк тяжелых танков, — выдавил он наконец из себя.
— Знаю,— тоскливо ответила она.

Неожиданно он осмелел.
— Так знай, что я люблю…— и не договорил.
— Я тоже.

Он обнял ее. Они расстались, но верили, что скоро встретятся.

…Каждый день в разведку уходили автоматчики. Подполковник дал наказ: если встретятся танкисты из Первой гвардейской танковой бригады, то сообщить им его координаты. Однажды ему сообщили: на окраине деревни Цюльцефирц обнаружена под деревом свежая могила. На холмике — незатейливый крест с прикрепленной к нему фотографией девушки в шлемофоне.
— Где это фото? — спросил взволнованно подполковник.— Почему не принесли?

Один из разведчиков снял с себя пилотку и достал измятую фотографию.

— Шура! — простонал подполковник.— Фашисты есть в этой деревне?
— Есть, товарищ гвардии подполковник.

Через час танковая рота с двумя бронетранспортерами выбила фашистов из Цюльдефирца. Разведчики подвели подполковника к могиле, он с трудом прочитал написанные чернильным карандашом русские слова: «Здесь похоронена Александра Самусенко. Похоронила Агнесса Бауман».

— Разыщите в деревне Агнессу Бауман, — хриплым голосом попросил он.

Ветром сдунуло разведчиков. Через десять минут они привели женщину лет тридцати пяти. Руки она держала на груди, и все тело содрогалось, будто сзади ее незаметно трясли.

— Вы Агнесса Бауман? — спросил подполковник.
— Да! — ответила женщина по-русски.
— Вы знаете русский язык?
— Я всю жизнь жила на Украине, муж мой украинец и погиб на фронте, а меня фашисты насильно эвакуировали, как немку, когда отступили. Судьба забросила меня и моих детей в эту деревушку.

— Это вы похоронили? — Он обернулся к могиле.
— Я!
— Когда она погибла? При каких обстоятельствах? Вы что-нибудь знаете?

Бауман, роняя слезы, рассказала:
— Три дня назад в деревню въехал броневик. Кто там сидел — я не знаю. Немцы уже ушли, остался почему-то один танк, может, он был неисправный,—тоже не знаю. Но только из танка выстрелили, броневик загорелся. Я увидела, как выскочил парень, бросил в огонь свою сумку (так она назвала планшетку) и выхватил револьвер… И тут же упал. Когда танк ушел, я подошла к парню и по лицу узнала, что это девушка. Она была в штанах. В гимнастерке я нашла фотографию и прочитала на обороте ее имя и фамилию… Могила неглубокая, моим детям трудно было рыть землю.

— Достать лопаты! — приказал подполковник. Больше он не плакал, но лицо его почернело, осунулось.

Тело Самусенко выкопали, увезли в Лабес и похоронили на центральной площади у памятника Вильгельму I.

Уже спустя много времени Ожоженко, повстречав Миндлина, спросил у него:
— Правда ли, что Шура воевала в Испании?
— Никогда она там не была, а ордена заработала в боях на советской земле.

— Значит, баландииский Колька трепал языком?
— Точно!
— Товарищ подполковник, наплевать на то, что он трепался, но только вы бросьте убиваться. Мы с вами почти однолетки, нам жизнь подарит еще не одну деваху. Важно самим дожить до победы.

— Отставить этот разговор! Лучше Шуры не будет.
— Будет! — подмигнул Ожоженко и попрощался.

Агнесса Бауман даёт другую картину гибели Александры Самусенко — вероятно, от вражеской пули. Вот и всё, что я смог о ней найти.

Александра Самусенко, ок. 1920 г. р. Уроженка Жлобинского района Гомельской области Белоруссии. Войну она начинала рядовым пехотного взвода. Написала письмо Калинину с просьбой посодействовать ей при поступлении в танковое училище. Успешно окончила танковое училище. Участник Курской битвы (была командиром Т-34) и Львовско-Сандомирской операции. Воевала в составе Первой танковой армии. Награждена орденом Отечественной войны 1 степени, и орденом Красной Звезды. Дважды горела в танке, была ранена. Одно время занимала должность офицера связи. Погибла в звании капитана на должности замкомандира батальона 3 марта 1945 года в деревне Цюльцефирц в 70 км. от Берлина.